Гашиш, Экстази, Марихуана купить Алёшки
Но машина, не доехав нескольких километров до Спорного, повернула к реке Оротукан и остановилась. Мне вчера об этом сообщили. Что он, пацифист? Не доработали в сороковом году два полигона и теперь нам план — триста пятьдесят, сколько тогда прибор за все лето давал. Какая тоска. Мой спутник Стас Я сильно разволновался: табак, который мне оставили на хранение, был еще ценнее тем, что из-за него пострадали люди. Но нет, они повесились — да, все трое. Покурил, осунулось лицо. И тут я наткнулся. Вен нет.
Писалась она ночами, я отрывал время от сна после изнурительного физического труда, прямого последствия моих приключений. Прошлые ужасы возникали в мельчайших. Все права защищены. Любая перепечатка издания является нарушением авторских прав и преследуется по закону. Опубликовано по соглашению с автором.
Оставшись лежать в своем случайном укрытии, прислушался: в тайге главное знать заранее, кого встретишь. Ну же, ну! Во избежание телефонных «оттяжек» Зельдин подолгу не возвращался с полигонов, однако его присутствие на участках не оказывало никакого заметного влияния на добычу металла. Переводится: «бей! Конвоир вышел из кабины, и под его руководством они начали перетаскивать в мою лодку приборы и часть продуктов. Тверь, ночь, поблескивает витрина «Свадебной одежды», а чуть дальше мост, и под мостом черная вода. Я оторопел.
На перевале дороги, ведущей к прииску «Одинокий», как и на других важных участках, выставили пост: четырех бойцов с легким. Они намеревались освободить все лагеря в долине Ат-Урьяха, чтобы легче было исчезнуть в многотысячной толпе. Два часа дня. Один среднего роста, с необъятными плечами и добродушным лицом русского мужика, второй — верзила, в замызганной шоферской спецовке, с узким носатым лицом, очень загоревшим и небритым, обезображенным синим шрамом на щеке. Я давился смеховой икотой! Волочился вялый шланг, за него ухватилось несколько рукавиц. А рядом деловитый хмырь в кожанке покуривает, присматривая за галдящим товаром. Недолго спал в солнечных бликах. К концу салюта он потерял сознание. Вгрызаясь в ноготь, он пересекал улицу. Навязчивая мысль о том, что все бренно, — это мысль импотентов. Внутри — нестерпимо душно. Но как только усаживался несчастный, полумертвый от усталости дистрофик, его тут же поднимали пинками или, если заметил звеньевой, палкой.
Лебедев сейчас ищет меня, наверно, погонит за дровами для кухни. Он ставит на сколоченный из ящиков стол котелок с чаем, а на клочок газеты кладет ломоть хлеба и две большие селедки. Завтракали около девяти, ели сколько хотелось, потом рубили дрова для повара и отдыхали в тени. Мать — хохлушка Надя, уже с морщинами и дряблостью, раньше работала в Ялте официанткой, а теперь иногда выезжает в Одессу торговать тряпками. А может, Павлик приедет, посмотрит, как мы живем. Это было в день Победы, 9 мая года — меня вызвали прямо с ночной смены на заводе. Но даже сонный, я ужаснулся собственному поражению. А когда разжимаешь руку, не жемчуг обнаруживаешь, а жабу или скорпиона Что бы я ни изрек, все было неправдой. Лицо старшего уже исказила забава. Меня поставили лицом к стене. Как ни торопились, всегда приходили после Зельдина.
Они молча двинулись цепочкой, держа руки за спиной, как в тюрьме. И любовь посещает немногих. Военный режим. Конвоир вышел из кабины, и под его руководством они начали перетаскивать в мою лодку приборы и часть продуктов. Так принято: поцелуй на эскалаторе. Леща говорит: «Ни шиша он не знает, если уж я не пойму! Понятно, чем все закончится, член сфонтанирует спермой, а человек испустит дух. В лагере его все уважали, хотя он был не из преступного мира, без татуировок и не ругался — величайшая редкость на Дальстрое, где сквернословили, изощренно и отвратительно, все — от Никишова до самого забитого и безгласного зека.
Таким образом, вместе с цейссовским теодолитом я продвинулся вверх по речке и одновременно по служебной лестнице, попав вдруг из грузчиков-паромщиков в придурки—в качестве живой инструкции. Друзья приснились — два мальчика, одна девочка — и уламывали меня на совместный суицид. Кутаешь тельце в сны и простыни, но тащат, вызволяют на волю У них были легкий пулемет, автоматы и, очевидно, очень тяжелые рюкзаки. Он имел на лагерном жаргоне «полную катушку», то есть самый большой срок—двадцать пять лет и пять—поражение в правах. А просто, шагая по длинной улице, понял: пора бросать. И рот-гусеница. Везде лечили, ничего не помогает. Все умещалось за ковром. Напрасно мучали покойника, хлопцы Будет опрятный, складный такой скелет. В самом темном углу, на верху вагонки сидел на корточках худой субъект в новом «штатском» пиджаке.
Достал я у вольных мыло, только приволок в лагерь — и нет! Из-за этого водянистого промедления и опаздываю в школу. Одно окно выходило на Оротукан, второе смотрело вверх по течению мутной речки — через него мы видели ползущий к нам трак-. Было совсем не весело, я пробовал губы удержать. Пора запасы делать. Плоть распадется, зазеленеют кладбищенские растения. Единственное, чего он добился для своей бригады — угрозами, взятками, хитростью, — был более сытный паек. Огонь лизал ускользающие окна.
Я дал ему триста рублей. Когда меня на инвалидку повезли, я сорок восемь килограммов весил, но чтобы пальцы рубить — и в голове не держал! Насильно окунул себя в дым. Один из звеньевых с опаской следил за мной, зная, что в случае брака объем работы не зачтется маркшейдером — в этом отношении Леша был непоколебим. Но опасаться нечего: вся банда занята. Особенно весной, дымчатыми вечерами, гуляя по центру города, я неизбежно выходил на этот душистый Кремль.
Единственный врач на всю долину, он лечил заключенных и вольных, его ценили и побаивались. Ну а менты Врач дал записку. Ребятишки с пронзительным «ура-а! Пронаркоманенные насквозь, они совещались, я различил сизые рты. Его потом годами искали на Колыме, Чукотке и в Якутии, иногда рассказывали, что он и есть знаменитый майор, не раз останавливавший и грабивший машины на трассе Только Алиса меня занимала. Лебедев, тьфу, гадость, позор смотреть, одного пацана ему мало!
Потом садились за руль и продолжали маршрут, который нередко выходил далеко за пределы более чем тысячекилометровой колымской трассы, ибо Дальстрою принадлежала большая часть Якутии, вся Яна и Индигирка вплоть до Северного Ледовитого океана, а также Чукотка. Писалась она ночами, я отрывал время от сна после изнурительного физического труда, прямого последствия моих приключений. Как они смеют смотреть! Сопка стала такой крутой, что трактору с санями было трудно на ней держаться. Вспорхнул коленями и оторвался от земли. На перевале дороги, ведущей к прииску «Одинокий», как и на других важных участках, выставили пост: четырех бойцов с легким. Работать от заката до самого белого дня.
| Гашиш, Экстази, Марихуана купить Алёшки | ||
|---|---|---|
| 8-4-2003 | 7500 | 1180 |
| 9-3-2012 | 17882 | 8469 |
| 20-11-2022 | 16803 | 19941 |
| 16-7-2004 | 9176 | 1740 |
| 6-1-2018 | 10423 | 76986 |
| 17-12-2020 | 49190 | 72583 |
Июнь — разгар лета на Колыме, земля в цветах, ночи светлые и теплые, вода в реках спала, скоро начнется сенокос. Звонкий удар в рельс, зовущий на развод, меня мало беспокоит — я работаю титанщиком и только что вернулся со своего рабочего места, где готовил кипяток для дневной смены. Но вот кто-то стряхнул наваждение — и снова:. Лена, она такая женственная, наверно женственная неисправимо. На всех приисках склады аммонала — единственной взрывчатки, которую тогда употребляли на Колыме, — располагались далеко от жилых помещений, где-нибудь в отдаленном распадке, были обнесены колючей проволокой и тщательно охранялись. Тут к палатке подошла баба. Пухлая, очень белая ручонка. Заметил их за столиком. Я ведь наступательная железная личность, буду качать мышцы. Следом за ними из палатки вышел Чумаков в брезентовой куртке, держа в руке автомат со сложенной скобкой-прикладом. Вдруг староста разражается зычным, раскатистым смехом. Иногда откатчики премировались: получали после двадцати тачек закрутку махорки. Так и вижу нас: Уражцев, Мясникова — в Москве.
Гашиш, Экстази, Марихуана купить АлёшкиПока мы живем троем: Петя, Андрей и я. У нас же на первом участке каждый зек пристраивался со своей миской где мог. Если удастся выявить в реке брод, у нас будет наполовину меньше работы. Гашиш, Экстази, Марихуана купить Алёшки Ну а я вспомнил мальчика по кличке Барсук, шестнадцатилетнего, я его видел пару раз, умер он недавно от передоза. Я хотел бы дальше забыться сном, но и сон меня не признает, выталкивая на поверхность. Покурил, осунулось лицо. Каждый курильщик зависим от хозяина. Давай Зельдину отнесу. Один из них лишний! У тебя же полигон лучше, а вчера полтораста намыл — позор! На нижней части косогора, по которому мы двигались, росла только сочная трава, кое-где ягель и карликовая березка высотой по колено—через ее заросли проходить сущая пытка, она цеплялась, рвала одежду, спутывала ноги. Скакал, задыхаясь, мимо скользили редкие прохожие. Клерк взглатывает, неуверенно передвигая ноги коричневый галстук съехал набок. Здесь у Бакулина и то появились фитили. Но не успел я вернуться к себе, как появился Чумаков, сержант, с румяным лицом и выбивающимся из-под фуражки светлым чубом деревенского сердцееда.
Детство: сразу за моим домом раскинулось Министерство обороны. Склонный к полноте, с румяным девичьим лицом, Вася, несмотря на наколки, никак, к своему огорчению, не походил на отчаянного бандита. Еще двое беглецов погибли на подступах к перевалу в перестрелке с оперпостом. Кто-то грубо бранился, а в ответ — шуршащие покорные звуки труда. Башка у него желтая и голая. Водитель, получив пистолетный выстрел в упор, вывалился из кабины, но не потерял сознания. Напряженно целуются на эскалаторе метро, по парочке через каждые две чернявые ступеньки. И она начала мелодично заглатывать ртом по одному моему пальцу. Наш трактор объехал полигон, вместе с речкой сделал еще один извилистый поворот и остановился возле лагеря. Бухгалтер, который жил во второй, нам неведомой половине дома, в отсутствие начальника иногда брал со склада несколько патронов и посылал повара в спорнинскую аптеку. Снилась жизнь, с ее распорядком, со сменой дня и ночи.
Он наклонил бутылку и полил песок. Я уже почувствовал эту грязь у себя под головой, грязь касалась моих щек, и я испускал дух. У нашей палатки собрались те, кто ожидал вызова на допрос. Он кивнул с неподдельной гримасой: — Противное, не привык пока. Вскоре я увидел Исаака около дома. А у нас меры никто не знает. Если заключенный не мог свои данные произнести молниеносно, не переводя дыхания, то его подробнейшим образом проверяли — не подставное ли он лицо. Но то, что тот приносил оттуда, служило отнюдь не по назначению, а просто натягивалось на патроны для водонепроницаемости. Когда-нибудь его за одно это кокнут, свободы не видать! Дорога шла по склону сопки, с небольшим подъемом. Во двориках выстраиваются отягощенные тела, из сморщенных хоботков — пенистые потоки.
Взволнованная свеча позволяет различить причудли вую тень на стенке, кипу чертежей, циркуляр, крохот ного котенка, который дремлет среди бутылок и бумаг. АКЦИЯ! ОФОРМЛЕНИЕ МУЛЬТИВИЗ ШЕНГЕН – руб. (со страховкой)!. СЭКОНОМЬТЕ ВРЕМЯ И ДЕНЬГИ!!! ЗАКАЖИТЕ ТУР У НАС!!!
Если уж поздно вставать, то очень поздно. Зашел к бедным Мясниковым, гостинцы принес, девочки не было. Лебедев, тьфу, гадость, позор смотреть, одного пацана ему мало! Военный режим. Бойцы так и не успели выпрыгнуть — их сразили наповал. Кроме того, бывало, что бригадир ставил своим любимчикам лишние крестики возле бункера сидел учетчик и отмечал, сколько раз каждая тачка опрокидывалась в бункер. Склонный к полноте, с румяным девичьим лицом, Вася, несмотря на наколки, никак, к своему огорчению, не походил на отчаянного бандита. Ну а я вспомнил мальчика по кличке Барсук, шестнадцатилетнего, я его видел пару раз, умер он недавно от передоза. Но это умело скрывают, из поколения в поколение эту беду замалчивают. Девочки присаживались. Но однажды на базу явился толстый человек с одутловатым лицом и орденской колодкой в три ряда и поговорил наедине с начальником. Через секунду, отбросив котелок принялся поспешно перебирать мелкий песок на дне и поймал то, что меня так удивило. Завернул за угол — наколол плечо на желтый коготь, еле освободился, кровоточа Я не жаловался, хотя он тормозил мою работу, но Леша, наблюдавший за нами, сказал однажды:. Собрал там нас, бригадиров, однажды начальник в конторе и заявил: «Далеко мне стало отсюда до конца линии ездить, хочу завтра чаевать в своей хате на новом месте.
И вопль мой — о любви. Я ночевал в санчасти, где в уголке пристроил свой лежак повар Мустафа. Ну-ка подходи, булгахтер, певец подлючий, подходи Вот о чем я думал, сидя в клубе-подвале на Чистых прудах. На окраине сна мелькнул даже сборник кошкиных стихов. Разговаривая, зеки упоминали «Бригитку» — львовскую пересылку, не менее знаменитую на Западной Украине, чем когда-то в Сибири Александровский централ. Я пошел их искать вглубь клуба. И не забывайте, что несть им числа, этим мученикам, из которых по-настоящему виновных было так немного!
Гашиш, Экстази, Марихуана купить Алёшки Выше тропинки шли стланиковые чащобы вперемежку с черной гарью. Меня поставили на прибор учитывать тачки. Бросив на бумагу короткий взгляд, пробормотал: «Хм, хм, Хабитов, да-с», — скрылся в глубине аптеки и быстро вернулся, держа в руке небольшой сверток, обтянутый желтым перевязочным батистом и закрученный шпагатом. Если раньше уеду, талмуд передам кому-нибудь. Выше не надо, тропа теперь идет вниз, осталось добежать до переправы, потом в Спорный — и назад. По долине рыскали зеки-бесконвойники: опробщики, геологи, старатели-малосрочники, которых позднее перебросили на Голубой Тарын.
Разъедание трупа червями — это явление недолгое. Там впереди трое хищников с лотками. Я взбирался все выше и выше, дышалось легко, ноги шагали сами. Зимой мороз проникает ко мне в жилище. Скакал, задыхаясь, мимо скользили редкие прохожие. Выше по речке, на той стороне небольшого луга находился свежесрубленный склад для продуктов, рядом с ним стояли две большие палатки. Гашиш, Экстази, Марихуана купить Алёшки Эх, портятся лучшие люди, Ивану Федоровичу [1] шестерить начал, говорят, ударником заделался, а был вор в законе, настоящий. Бытие, оно своим овальным пузом навалилось. Там жили охрана и вольные: Леша, бульдозерист — сменщик Ивана, Зельдин, когда бывал на участке, к ним пристроился и бухгалтер. Про топор никому не заикайся — могут продать в два счета. Вскоре она вспорхнула, и неуклюжая Юля — за ней. Говорят, банда тут поблизости ходит, человека три хищников.
Да на шефа никто не покушался Вообще начихать, осталось мне зима-лето, зима-лето — и все. А за тебя, эсэсовская сволочь, никто и срока мне не прибавит Но в конце концов сюда прислали геолога и бухгалтера. Второй горец, с топориным профилем, рвался к лежащему. У какой пары меньше сотни — остается в дневную, потом ко мне! Только Алиса меня занимала. Его делом было как можно быстрее ставить рейку на нужное место, когда я стоял за нивелиром или теодолитом и брал отсчет, — для этого реечнику требовались хорошие и легкие ноги. Без плана.
Нас встретил блондин с вьющимися волосами, в тельняшке и черных брюках навыпуск. Тревожно тараторила хищная птичка. Противоположный северный склон был сплошь покрыт кедровым стлаником, кое-где на нем пестрели светлые поляны ягеля, возле речки зеленели лужайки, сверкали озерки. В целях конспирации при Никишове в официальных документах никогда не упоминали слово «золото», оно называлось просто «металлом», а если речь шла об олове, другом важном ископаемом, писали о «втором металле». Мелодия была прервана. У нашей палатки собрались те, кто ожидал вызова на допрос. А когда разжимаешь руку, не жемчуг обнаруживаешь, а жабу или скорпиона Ему сразу их надели, и сам Зельдин бил железным прутом И хлебать пиво, нудно обсуждая «проклятую» литературу, базаря про деньги и хищно вздрагивая на писк мобильников. Возобновили обстрел, однако только после восхода солнца пулемет умолк. Дубов попытался встать, но застонал и остался недвижимым на полу. Проделав полпути, увидел маленькую палатку, возле которой пять человек пробивали шурф.
Скоро мы с Лешей разделили работу. Вот уж кто настоящий инвалид. Светлыми вечерами я усаживался возле палатки, рядом с горевшим дымокуром — комары день ото дня становились все нестерпимей, — и то чертил разрезы, то высчитывал вынутые объемы. Стелла извлекла мокрую сигарету изо рта. Напугать престарелую, толстобоко бредущую прохожую? С этими «зверями» я, как маугли, завел дружбу. Вскоре она вспорхнула, и неуклюжая Юля — за ней. Предрассветные сугробы набухли у меня под глазами. Получите в аптеке и обратно. Рано утром они увидели четырех человек в военной форме, медленно поднимавшихся по дороге. Алисы больше не было, и я был мертв. Все толкались — как же иначе в такой тесноте, — задевая друг друга, превращая это в щипки, в поглаживания Моя правильность инстинктивна.
Июльское теплое утро. Он вскочил, взбалтывая бутылку. Может, они уйдут в свою квартиру весной. Но не успел я вернуться к себе, как появился Чумаков, сержант, с румяным лицом и выбивающимся из-под фуражки светлым чубом деревенского сердцееда. Ну да, безопасней. За саботаж знаешь как судят? Я наслаждаюсь их звучанием. Лена, она такая женственная, наверно женственная неисправимо. Питательность минимальная, но вес порции гаоляновой ка-. Но фирма, номер модели и рисунок совпадали с инструментом на столе.
Волочился вялый шланг, за него ухватилось несколько рукавиц. Вот откуда помню эти «Мокка»!.. Чего она добивается, разгуливая по такому заведению? Вдруг из густых кустов на другом берегу Оротукана выехала машина и остановилась на переправе. За стометровой полосой прибрежного кустарника поднималась сопка, покрытая березовым и лиственничным лесом, переходящим выше в густые заросли кедрового стланика. Он кивнул с неподдельной гримасой: — Противное, не привык пока.
Мы смотрели вслед. За столом, рядом с Зельдиным и напротив бухгалтера, сидел худощавый смуглый человек с живыми карими глазами, в темном двубортном пиджаке. Но «пески» — золотоносный слой под ним — оказались почти пустыми. Внизу, как муравьи, ползали люди с крошечными тачками, поблескивал свежими досками бункер-игрушка. Как ходят курильщики, как я ходил? Во сне, бывает, закурю — и сгораю со стыда весь. На моих нарах сидел молодой, жилистый парень, воспитанник и единомышленник Дубова. Вспорхнул коленями и оторвался от земли. Тоже работница с бутылками, мелкая дурнуха, помидор рожицы под копной черных волос. А ты, Исаак, забирай вечером свой теодолит обратно в Магадан, объегорили нас твои дружки на базе, сплавили «немца»]
Он видел, как из кустов выскочили люди в военной форме, выбросили из кузова трупы, погрузили два пулемета, ящики с боеприпасами, несколько винтовок и автоматов, как восемь человек сели в машину и она умчалась по большой дороге. Поэтому в лагере было чисто, между палатками клумбы с цветами, за которыми ухаживали больные. Ночь шла к концу. Это был нарядчик, всесильная фигура в зоне, он поддерживал порядок среди зеков: кому где работать, кого убрать с придурков, иногда и кого этапировать. Прямой угол — сто градусов. Москва уже зажила привычно: дымит, урчит, шаркает. Когда в сороковом Иван Федорович принимал Дальстрой, он сразу же приказал перемыть все отвалы.
